СТАТИСТИКА РПП И УРОВЕНЬ ТРЕВОЖНОСТИ ОБЩЕСТВА
Автор: Мария Пчелина
Каждый практикующий психолог, отметил рост обращений за психологической помощью с момента начала пандемии 2019–2020 года, и в особенности с введением карантина. Для коллег, также очевиден возросший уровень тревожности людей, независимо от направления их работы.
К примеру, я работаю с расстройствами пищевого поведения (РПП), но, кроме своих личных наблюдений, постоянно мониторю исследования и статистику по миру в этой области. Поэтому вижу корреляцию своих ощущений и объективных цифр. Так, многочисленные исследования и опросы пациентов, клиентов и специалистов в этой области, показывают увеличение обращений за помощью в первый год пандемии (2019-2020 гг.) на 40%. Еще раз уточню, это наблюдается по всему миру, и это небывалый процент и невероятное количество людей, которые страдают от анорексии, булимии, компульсивного переедания и других форм РПП.
Но я хочу сказать не просто о статистике. Первое, что здесь важно – количество обращений до сих пор не снижается (данные на август 2023 года). Поначалу, всем казалось, что это всего лишь всплеск, люди выйдут на работу и все вернется в свое русло. Пусть не быстро, постепенно, но все же ситуация начнет успокаиваться. И вот, прошло три года, а картина не меняется – количество людей с РПП, обращающихся за помощью, последние три года стоит на том же высоком уровне.
Второе – в области РПП кардинально важно время начала заболеваний, поэтому статистика четко отслеживает этот момент. До 2019 года основной возраст обращений составлял от 19 до 24 лет. Это значит, что время начала заболеваний в среднем приходился примерно на 14-15 лет (мое личное обобщение). Сейчас, последние 2-3 года, первенство по обращениям за помощью взяла возрастная группа 14-18 лет. А это уже значит, что начало заболевания приходится, в лучшем случае, на 11-12 лет. Более того, именно эта доля подростков (14-18 лет) с диагнозом анорексия (самым страшным из всех диагнозов РПП) за последние три года выросла с 30 до 40% от всех заболеваний РПП.
Как известно, в России практически отсутствует официальная статистика по этому вопросу, есть совсем немного данных от клиник, плюс частные наблюдения специалистов. К сожалению, они констатируют, что в России происходит тоже самое – уровень подростковых РПП здорово увеличился, и, в первую очередь, анорексии.
Но речь не о статистике как таковой, а о чем она нам сигнализирует. Психологи, работающие с РПП, вероятно, со мной согласятся – снижение возраста начала заболевания ведет к его более сложному и драматичному переживанию. Это ведет к возрастанию многочисленных последствий и к более сложному пути выздоровления.
Также для меня, как психолога, работающего не только непосредственно с пищевыми зависимыми, а часто с их семьями, и, таким образом, наблюдающего не за отдельно взятым человеком, а за целой семьей, со всеми ее проблемами и переживаниями, а также наблюдая болезнь в динамике, – такая статистика говорит очень о многом. У меня складывается впечатление, что в целом в обществе висит нездоровая и тревожная атмосфера.
Я понимаю, это ни для кого не новость. Но я хочу подчеркнуть важную составляющую сегодняшней психологической практики (по крайней мере, когда мы говорим о работе с детьми и подростками, как минимум до 18 лет) – сегодня, как никогда ранее, требуются совместные усилия психологов и родителей. Причем необходима работа с родителями не только в отношении детей, но и хотя бы минимальная поддержка в их личной жизни. Как известно, дети счастливы, когда счастливы их родители и особенно матери.
Дело в том, что если раньше, когда у ребенка возникали проблемы с учебой, друзьями, одноклассниками, и даже с родителями, – более низкий уровень общей тревожности, не мешал детям приспосабливаться к ситуациям и решать их. Если дома возникали проблемы, ребенок мог переключиться на друзей или спорт, если были проблемы с друзьями – близкие могли сыграть решающую роль в поддержке, если проблемы с учебой – то же самое – друзья и увлечения могли их компенсировать. Но постепенно, по мере роста тревожности в обществе на протяжении последних десятилетий, эта схема работает все хуже, ведь не остается почти никого, кто не охвачен ее водоворотом. Учителя и наставники, родители и другие близкие (бабушки, дедушки, тети, дяди и т.д.) – все погружены в себя и свои бесконечные проблемы. А, кроме того, все окружающие дети – это дети все тех же тревожных взрослых.
Если раньше, изучая анамнез болезни, встречаешь яркие характеристики поведения близких зависимого, такие как равнодушие к очевидным проблемам ребенка, жестокосердие, холодность, повышенные требования и т.д. то сейчас все чаще, это просто истерзанные трудностями родители, которые и рады бы проявить полноценное участие в ребенке, но не хватает сил или навыков, которые они так же растеряли пока решали свои житейские проблемы. И, еще раз повторюсь, ребенку, оказавшемуся в сложной ситуации, практически негде и не с кем компенсировать свои переживания.
Взвешивая эти факторы, я прихожу к мысли, что на сегодняшний день мы можем кардинально повлиять лишь на одну составляющую это процесса, но зато на самую корневую – на родителей, семейные ценности, взаимоотношения в семье. Потому что семья – это то, что есть у каждого – учителей, воспитателей, врачей, психологов, и у каждого ребенка.
Я прекрасно осведомлена, как трудно привлечь в терапию родителей зависимых даже обычных подростков, но также знаю то, каким продуктивным и замечательным бывает эффект от такой работы, какой счастливой можно сделать всю семью, просто научив ее членов правильно поддерживать друг друга.
__________________________________________________
При воспроизведении материалов сайта psyhealth.ru обязательна ссылка на сайт psyhealth.ru.